Олег Акимов - Хранитель Зоны [
— Кто такие? — небрежно спросил бугай, ловко сплюнув окурок. Клык вопросительно глянул на Стрелка, но тот спокойно ответил:
— Люди Стрелком кличут.
Выражение лица громилы немного изменилось:
— А куда идете?
— На Агропром, — также спокойно ответил Стрелок. Насмешливым взглядом он смерил растерявшегося охранника. После неловкой паузы тот, неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал:
— Ладно, проходите. Да поживей.
Повернувшись к ним спиной, он быстро зашагал к кустам, из которых вылез.
— А не примут нас на обратном пути? — спросил Клык, когда они продолжили свой путь.
Стрелок отрицательно помотал головой:
— Вряд ли. Но даже если и так, что с того?
Сталкеры переглянулись и негромко засмеялись.
* * *К вечеру они подошли к небольшому хутору, состоящему из пяти домов. В крайнем слева в окнах был свет и из трубы курился легкий дымок. Они поставили носилки на землю и отдышались.
— Кажись, дошли, — сказал Федя, — как ты думаешь, Санек?
Бес кивнул и, показывая на темную сгорбленную фигуру, бредущую по единственной улочке, сказал:
— А вон и старушка, божий одуванчик. Спроси у нее, Федя, сколько сейчас градусов ниже нуля.
— Лучше спрошу, как пройти в библиотеку, — улыбаясь, ответил тот и направился к бредущей фигуре. Бес улыбнулся в ответ и повернулся к Илье, чтобы поправить покрывало. Внезапно сзади раздался сдавленный крик Федора и совершенно медвежье рычание. Бес вскочил и увидел невообразимую картину — старушка в длинном, до пят, пальто, с диким ревом пыталась добраться до горла упавшего Убей Крысу. Не раздумывая не минуты, Бес рванул из-за плеча автомат и дернул затвор. Но затвор был намертво зацементирован подтаявшим на последнем привале у костра снегом. Тогда, отбросив бесполезную железку и выхватив нож, Бес кинулся на помощь. Подбежав, он рванул старушку за плечо. К нему повернулась медвежья голова, только совершенно лысая. Из открытой пасти капала слюна и нестерпимо воняло падалью. И одета старушка была совсем не в пальто, а в солдатскую шинель советского образца. Бесу показалось, что он сошел с ума. Он попятился, а медведь, бросив неподвижного Федора, пошел к нему, грозно рыча. Бес был готов уже повернуться и броситься бежать от этого кошмара, но внезапно он вспомнил об Илье, цели своего похода и пришел в себя. Он снова стал тем, кого в Зоне называли Бесом — злым, хитрым сталкером, прошедшим огонь, и воду, и медные трубы. Он плотно сжал губы и, подняв руку с ножом для удара, стал ожидать приближающегося монстра.
Серая тень налетела на него с правой стороны и сбила его с ног. Падая, Бес выронил нож. Он зажмурился в ожидании момента, когда его начнут рвать зубами. Вместо этого Бес почувствовал, как его руку лижет теплый собачий язык.
— Джек? — Бес еще не верил, что остался жив. — Это ты, Джек.
Собака радостно повизгивала и крутила хвостом, как пропеллером. Бес сел в сугробе и смотрел, не веря своим глазам, как медведь, вернувшись к Федору, помогает ему подняться и отряхивает с него снег. Потом страшилище подошло к нему и, протягивая ему лапу, прохрипело:
— Здравствуй, Александр Иванович.
Глава VI
— Я ждал тебя. — Кузнец сурово смотрел на Димку.
— Я знаю, — кивнул Димка в ответ. — Сторож рассказывал о тебе.
Кузнец подошел к столу и сел напротив.
— Значит, ты сделал свой выбор. А ты знаешь, что обратно дороги нет? После встречи с Хранителем ты не сможешь вернуться к людям. Подумай еще раз, тебя никто не торопит.
— Очень пить хочется, — Димка с тоской смотрел на неструганный стол. — Есть у вас вода?
Кузнец встал, отошел к черной, как смоль, бочке, стоявшей в углу ветхой хижины и зачерпнул из нее воды армейской алюминиевой кружкой. Молча поставил ее перед сталкером, Димка взял ее двумя руками, начал пить и закашлялся, расплескав. Кузнец заботливо похлопал его по спине:
— Пойдем, сынок. Окончилась твоя человеческая жизнь.
Они вышли из хижины Кузнеца, и пошли по тропинке между изломанных и скрученных деревьев. Кузнец шел, не оглядываясь, предоставив его собственным думам.
Глядя в широкую спину Кузнеца, Димка размышлял о событиях прошедшего дня…
* * *После того, как он заглянул в Око Зоны, с ним произошло нечто такое, чему он сам не мог найти объяснения. Появилось странное ощущение полета, голова кружилась, все органы чувств обострились до такой степени, что картина окружающего мира изменилась до неузнаваемости. Он видел скрытые снегом аномалии, прикоснувшись к дереву, мог определить его возраст. Он стал частью этой земли, ощущая в себе неведомую силу, способную залечить ее раны. Внутренним взором он видел Барьер, пресловутую границу нового мира, выпущенного, как джин из старого кувшина планеты. Димка увидел свой путь, ведущий его через Мертвый лес к новой жизни. Только где-то в глубине души, там, где еще не умер человек, чуть слышно шевелилась тоска о прошлом, об оставленных родных и друзьях. Он думал, что сумеет совладать с ней, или, по крайней мере, пережить. Но грустное это чувство становилось все сильней и, подходя к хижине Кузнеца, он все сильнее замедлял шаг. Остановившись у порога, он долго колебался, понимая, что здесь проходит граница, которую можно пересечь только один раз. И возврата оттуда нет никому. Может быть, он так и не осмелился бы переступить порог, но дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник Кузнец. Взглянув на стоявшего перед дверью сталкера, он отступил внутрь и жестом пригласил войти. Осознавая, что выбор сделан, Димка шагнул в полумрак убогого жилища и сумерки легли на его измученную сомнениями душу.
* * *Федор колол дрова. Взмахнув, ловко втыкал колун в середину чурбака и, перевернув, ударял об пенек. Исподняя рубаха потемнела на спине и подмышках, по вискам стекал пот. С ласковой усмешкой он поглядывал на Беса, который в паре с Бером пилил двуручной пилой ствол березы, лежащий на земле. Пила выскальзывала из медвежьих лап, Бес беззлобно ругался, Бер смущенно потирал нос.
Открылась дверь хаты и Лукерья Петровна, выглянув наружу, только охнула, глядя на огромную поленницу, сложенную возле забора.
— Идите кушать, труженики, — позвала она, ласково глядя на могучую фигуру Федора, — на две зимы ужо нарубили.
— Идем, Матушка, — ответил Федор, втыкая топор в пень и с наслаждением разгибаясь. Бес смущенно затоптался на месте, пока Бер собирал поленья, лежавшие вокруг. Он немного завидовал Феде. Тот сразу нашел общий язык с Лекаркой и уважительно называл ее Матушкой, немного смущаясь своей сыновней нежности. Лукерья Петровна отвечала ему взаимностью, чего нельзя было сказать о ее отношении к Бесу. С ним она разговаривала строго, поджав губы, помощь по хозяйству принимала без особой благодарности. Не понимая холодности хозяйки, он однажды бесхитростно спросил ее о причине.
Лукерья Петровна нахмурилась и ответила ему, глядя прямо в глаза:
— На тебе кровь безвинного человека, милок. А с душегубами я неласковая.
Бес побледнел и вышел из дома. Он ушел бы совсем, но в хате лежал Илья. Он не мог его оставить здесь, беспомощного. Если, не дай бог, случится какая-нибудь беда, облава военных или налет уголовников, ему придется одному держать оборону. На Федора надежды было мало. Он вспомнил, как тот получил свое прозвище. На одной из пьянок зашел спор, кто больше настрелял мутантов. Сталкеры кричали, перебивая друг друга, показывая зарубки на оружии. Кто-то спросил Федю, сколько он убил монстров. Пьяный Федя, хлопая своими добрыми глазами, сказал, что убил крысу. Минуту стояла мертвая тишина, а потом бар взорвался хохотом. Смеялись даже зеленые новички, а к Феде с тех пор прилипло обидное прозвище. Но сам Федор не обижался.
Бес просидел на завалинке до позднего вечера, куря сигареты одну за другой и думая свои невеселые думы, пока не пришел Бер и не повел его в хату. Лукерья Петровна взглянула на него и у нее чуть-чуть расправилась складка у губ. Но тут же она снова нахмурилась и стала молча доставать ухватом из печи горшок со щами. Накрыв на стол, она ушла в горницу, где лежал Илья.
Больше Бес с ней не говорил, опасаясь услышать строгий выговор в свой адрес. Не смотря на их сложные отношения, он, тем не менее, испытывал к ней глубокое чувство благодарности за то, что она лечила Илью.
Неожиданно для себя самого он сдружился с лысым медведем. Бер оказался интересным собеседником, много ему рассказывал о себе, о Зоне. Изредка они разговаривали о Димке.
— Он мне много рассказывал о вас, Александр Иванович, — хрипел Бер своим грубым голосом. — И о том разговоре на бывшем озере, где раньше был Сторож, тоже рассказал. Когда я вас увидел, я хотел вас убить. Но потом увидел, что Джек вас знает, и понял, кто вы. Вы не сердитесь, Александр Иванович?
— Нет, Бер, не сержусь, — Бес ласково взглянул на медведя. — Скажи мне одну вещь…
